Existence of Bela Hrabar barely attested by a single line in Grabar 2001 chapter 3 page 1.
Grabar provided a description of Dobryansky's assets - seven villages, two manor houses, a spacious park etc. He discussed French and German roots of the Dobryansky family and admitted that any claims to titles were unfounded - Grabar 2001, chapter 1 page 2.
Grabar received his law degree in the very heat of reorganization and preferred to wait a whole year until the Academy settled down - Grabar 2001, chapter 4 page 12.
According to Grabar, in 1898 prince Shcherbatov invited him to an exclusive party held at some French banker's mansion in Paris. One room there was filled by lavishly dressed fat women sitting shoulder-to-shoulder. The "phalanx of fat, feathers and diamonds", wrote Grabar, was as fascinating as it was disgusting ("было нечто чудовищное, отвратительное, отталкивающее в этой фаланге мяса, пуха и бриллиантов, но было и нечто притягивающее, завлекающее, магическое") and became his favorite subject for a short time. Grabar at first considered his 1904 Fat Women among his best works, but by 1906 he refused to display it in public as substandard despite Diaghilev's pleas - Grabar 2001, chapter 6 page 11.
Grabar completely omitted the subject in his memoirs and presented Grabar-Diaghilev relationships as businesslike but friendly, see for example Grabar 2001, chapter 8 page 11.
Grabar himself did not mention any conflicts: on the contrary, he wrote that Diaghilev accepted his offer to join the staff. According to Grabar, Pavel Ryabushinsky launched his own well-financed and well-staffed art magazine when the first issue of Grabar's magazine was still in the works. His publisher weighed in the chances of competing with Ryabushinsky and stepped back, cancelling the publication - Grabar 2001, chapter 8 page 12.
According to Grabar, he (based in Moscow) had to manage Benois (based in Petersburg) in writing; Benois resented this management as too repressive ("Эта переписка, видимо, тяготила Бенуа, не любившего никаких ограничений своей творческой инициативы, и он начал отказываться от сотрудничества") - Grabar, Autobiography, chapter 8 page 12. He then cites verbatim a resignation letter by Benois - Grabar 2001, chapter 8 page 13.
According to Grabar, investigation into his "freewheeling" purchasing was launched by Shcherbatov, another trustee, who was appalled that Grabar purchased a painting by Isaac Levitan, the last one he created, without the Board's consent. Shcherbatov was joined by the former executive director of the gallery Ilya Ostroukhov and recruited supporters from the political heavyweights of the Guchkov family. Grabar's memoirs don't elaborate further on fellow painters' participation in the debate. - Grabar 2001, chapter 9 page 13.
Grabar wrote of the 1922 campaign of organized confiscating in churches: "In 1922-1923 the museums acquired more artifacts of applied art than in many decades preceding the Revolution" ("Музеи в течение 1922–1923 годов обогатились предметами прикладного декоративного искусства так, как не обогащались в течение десятилетий до революции.") - Grabar 2001, chapter 9 page 15.
Architect Roman Klein, the builder and trustee of the Pushkin Museum, was elected trustee of Tretyakov Gallery in 1913, along with Grabar, and supported his reforms during the debates of 1913–1915. Earlier, in 1909, Grabar and Klein produced independent architectural designs for the Zakharyin Hospital; according to Grabar's memoirs, Klein's draft turned out "too ordinary" and was rejected by the client ("представленный им проект оказался настолько ординарным, что от осуществления его решительно отказались") - Grabar 2001, chapter 8 page 16).
According to Grabar, withdrawal was more or less gradual and spanned four or five years, starting from his dismissal from the helm of the Tretyakov Gallery - Grabar 2001, chapter 9 page 16.
Grabar 2001, chapter 4 page 10: "Сотрудничество в "Шуте", самом слабом из всех юмористических журналов по составу сотрудников, а потом и редактирование его давали мне средства, с избытком хватавшие на жизнь".
Grabar 2001, chapter 6 page 4: "Ашбе был крупнейшим педагогом. Малоодаренный живописец, он был блестящим рисовальщиком и имел замечательно верный глаз."
Grabar 2001, chapter 8 page 6: "Each of these paintings differed from the previous one by a greater degree of colour separation: divisionism of February Azure increased in March Snow and was especially evident in the Piles. All these works were outright impressionist by design. February Glaze opened up a new road yet unknown to Russian art." ("Каждая из этих трех картин отличалась от предыдущей большей степенью цветового разложения: дивизионизм, довольно определенно выявившийся в "Февральской лазури", усилился в "Мартовском снеге" и особенно решительно сказался в "Сугробах". Все эти три вещи были ярко импрессионистическими по замыслу и фактуре … "Февральская лазурь" открывала новый путь, в тогдашнем русском искусстве еще неизведанный.").
Grabar 2001, chapter 8 page 16Archived 18 August 2011 at the Wayback Machine: "All faded and evaporated in front of these paintings by the King of Painters" ("все померкло и испарилось перед лицом созданий этого короля живописцев.").
Grabar 2001, chapter 8 page 16Archived 18 August 2011 at the Wayback Machine: The epochs of Peter and Anna were completely in the dark, not even mentioning completely unknown Muscovy." ("Петровская и Аннинская эпохи были при этом совершенно темны, не говоря уже о Москве, о которой просто ничего не было известно.")
Grabar 2001, chapter 9 page 4: "Если бы я мог предвидеть, что последует за моим избранием и вступлением в обязанности руководителя Галереи, что придется мне пережить, свидетелем и мишенью каких интриг придется вскоре быть, я бы, конечно, не решился на такой шаг. Но я был неопытен и неискушен в общественных и думских делах. Я согласился главным образом потому, что судьба давала мне наконец в руки тот огромный историко-художественный материал, который собран в Третьяковской галерее, и я мог оперировать им для своей истории русского искусства не на расстоянии, как раньше, а вблизи, на "художественную ощупь"."
Grabar 2001, chapter 9 page 16: "В 1930 году мне приходилось выбирать между администрированием, становившимся день ото дня сложнее и труднее, и личным творчеством. Выбора для меня не было. Назначение мне Совнаркомом высокой персональной пенсии открывало возможности и ускорило мой уход.".
Grabar 2001, chapter 8 page 16Archived 18 August 2011 at the Wayback Machine: "All faded and evaporated in front of these paintings by the King of Painters" ("все померкло и испарилось перед лицом созданий этого короля живописцев.").
Grabar 2001, chapter 8 page 16Archived 18 August 2011 at the Wayback Machine: The epochs of Peter and Anna were completely in the dark, not even mentioning completely unknown Muscovy." ("Петровская и Аннинская эпохи были при этом совершенно темны, не говоря уже о Москве, о которой просто ничего не было известно.")
