Илья Глазунов Станиславу Куняеву: «Я, как и многие, был знаком с „широко известным в узком кругу“ литературоведом В. Кожиновым, ныне покойным, который был во многом идеологическим цензором-комиссаром органа Союза писателей. О Кожинове мнение было разное. Я был удивлен ложным утверждением Куняева, что мне для „полного счастья“ не хватало признания Кожинова, которого я якобы приглашал на свои выставки, мечтая услышать его восторженное мнение. Должен сказать, что у меня даже не было никогда его телефона и я не стремился к общению с ним, не считая его для себя авторитетом в литературоведении и тем паче в живописи, а также в истории, которой он начал заниматься последние годы своей жизни, став яростным норманистом.» — «Наш современник» ждёт другого. // Литературная газета. — № 30 (5885). — 24—30 июля 2002 г.
Станислав Куняев Илье Глазунову: «Вы же, Илья Сергеевич, лукавите, когда пишете, что „мне безразлично и абсолютно не интересно мнение покойного литературного критика В. Кожинова о моих работах“. С чего бы тогда вам столько лет держать в памяти его слова из какой-то польской газетёнки о том, что иные Ваши работы исполнены в жанре „китча“? Да и ничего обидного в этом нет. Вадим Валерианович неглупые мысли не раз высказывал о Вашем творчестве. Ну, например, помните: „Картины Ильи по-своему хороши, и вот если бы их размножить и вывесить, как плакаты на железнодорожных станциях, эффект был бы великолепен!“ Зря Вы пишете, что „у меня даже не было никогда его телефона и я не стремился к общению с ним, не считая его для себя авторитетом в литературоведении и тем паче в живописи, а также в истории“. Да были у Вас всегда все наши телефоны: и мои, и Кожинова. Не такой Вы человек, чтобы не иметь их. А если „не считали авторитетом“, зачем тогда (позвонив по телефону) приглашали его читать лекции в Суриковском институте? Зачем, когда технари из города Королёва уговорили Вадима в 1989 году баллотироваться в народные депутаты СССР (а не „в какие-то городские или районные“, как язвительно пишете Вы), подписали предвыборную листовку, гласящую о том, что Кожинов „выдающийся деятель нашей культуры“, „честный человек“, борец за „свободу церкви“ и „свободу совести“ и т. д. Вот кем был он для Вас в те времена, а теперь стал „цензором-комиссаром“ и „яростным норманистом“…» — Полного счастья не бывает. // Литературная газета. — № 32 (5887). — 7—13 августа 2002 г.
Станислав Куняев: «Лишь однажды, будучи в Польше и отвечая на вопрос корреспондента какой-то газеты о Глазунове, он (Кожинов) сказал, что „работы художника последних лет — это китч…“» — Поэзия. Судьба. Россия.Архивная копия от 9 апреля 2014 на Wayback Machine // Наш современник. — № 7. — 2002.
Станислав Куняев: «Лишь однажды, будучи в Польше и отвечая на вопрос корреспондента какой-то газеты о Глазунове, он (Кожинов) сказал, что „работы художника последних лет — это китч…“» — Поэзия. Судьба. Россия.Архивная копия от 9 апреля 2014 на Wayback Machine // Наш современник. — № 7. — 2002.
